Ахат Зарипов: «Для нас первоочередная задача — помочь пациенту» - «Медицина»

Чему учит работа в районной больнице и вернул ли ковид уважение общества к медикам

Ахат Радикович Зарипов входит в когорту молодых врачей республики: этот хирург окончил ординатуру в Казани на базе РКБ в 2019 году. И сразу же после этого уехал работать в Чистопольскую ЦРБ. Входить в профессию пришлось в боевых условиях: через полгода после того, как Зарипов стал хирургом в ЦРБ, началась пандемия — и к работе в операционной добавилась красная зона временного инфекционного госпиталя. А еще молодой хирург прошел курс переподготовки, получил сертификат организатора здравоохранения — и теперь временно исполняет обязанности начмеда ЦРБ, когда тот на учебе или в отъезде. Почему в начале пути доктору важна самостоятельность, что изменил в сознании общества коронавирус, какова главная задача хирурга — в портрете Ахата Зарипова для «Реального времени».

«Тут на одного врача ложится большой спектр нагрузки — и диагностической, и лечебной»

Ахат Радикович рассказывает, что его путь в медицине начался с роли пациента. Так часто бывает: подросток, попадая в больницу, видит, как работают врачи, «примеряет» на себя халат — и заболевает этой профессией. Так было и с нашим героем. В 9 классе он получил сложную и тяжелую травму, попал в больницу. В общей сложности врачи приводили его в порядок около полугода. Когда парень уже мог самостоятельно передвигаться, начал принимать участие в работе вспомогательного персонала больницы — ему было интересно все, что он видел. Все начиналось с «санитарской» работы — сопровождения пациентов, помощи медикам в рядовых процедурах. И за эти полгода понял: хочет быть врачом.

Пришлось экстренно перепрофилироваться в школе: изначально юноша готовился стать экономистом, а теперь пришлось глубже осваивать предметы естественно-научного цикла. Но все получилось: экзамены были сданы успешно, и Ахат Зарипов поступил на лечфак КГМУ. Профиль выбрал хирургический:

— В нашей ординатуре было несколько циклов: нам дали и абдоминальную хирургию, и сосудистую, и торакальную, и гнойную, и ожоговую. Все проходило на базе РКБ, там мы видели и сложные случаи, и интересные — так что школу мы прошли хорошую, весь спектр видели. Изначально я выбрал именно хирургию, потому что показалась интересной специфика этой работы. А еще это очень широкая специализация, ведь хирургия очень разнообразна. На один диагноз можно провести операцию несколькими разными способами — а значит, кратно расширяется и область знаний, которая должна быть освоена, — объясняет Ахат Радикович.

Учили его большие врачи, и он с благодарностью их вспоминает: это Дмитрий Красильников, Руслан Зефиров, Ильнур Зайнуллин. Окончив ординатуру в сентябре 2019 года, доктор встал перед выбором: что делать дальше? Взор молодого врача обратился... в Чистополь.

— Как-то очень быстро пришло решение получить опыт в районе, где нет такого количества узких специалистов, как в Казани, а значит, очень многое приходится делать общему хирургу. Тут на одного врача ложится большой спектр нагрузки — и диагностической, и лечебной. А значит, тут можно получить большой и бесценный опыт. В Чистополе были вакантные места. Кроме того, эта больница выделяется среди большинства других ЦРБ республики. Все-таки здесь медицинский центр Закамского округа, и здесь собираются сложные случаи по всему округу (за исключением тех, которые отправляются в Казань). Здесь травмоцентр второго уровня, сосудистый центр второго уровня, есть отдельное кардиологическое отделение. Больница выделяется на фоне других по оснащенности (есть и томограф, и УЗИ), по количеству специалистов (здесь круглосуточно находятся в том числе и врачи узких специальностей) и по уровню оказания медицинской помощи, — объясняет доктор свой переезд из Казани в Чистополь.

«Рабочий день врача что в Чистополе, что в Бостоне проходит абсолютно идентично»

Переезд был совершенно спонтанным, но, как говорит Ахат Радикович, эмоций по этому поводу больше было бытовых, чем рабочих. Все-таки он вырос в Казани и привык к совершенно другому ритму жизни и организации города. А вот на работе особых потрясений не испытал:

— Рабочий день врача что в Чистополе, что в Бостоне проходит абсолютно идентично. Работа-то привычная, можно сказать, даже рутинная. Обход, назначения, планерка, операции… Разве что я чувствовал внешнюю оценку — со стороны пациентов и новых коллег. Было волнение, я не хотел ударить в грязь лицом. Были моменты, когда пациенты не доверяли моему возрасту и просили более опытного врача.

Однако внешность обманчива. Ахат Радикович вспоминает: ко времени окончания ординатуры он провел своими руками более 400 операций. А еще говорит, что ненавидит стоять на месте. Так что, приехав в Чистополь, с места в карьер начал проводить здесь ряд новых операций, которых в этой ЦРБ до него не делали. Ведь медицина развивается, развиваются и хирургические методы лечения.

— Тот же аппендицит можно прооперировать открытым способом, а можно лапароскопически, — приводит пример наш герой. — Лапароскопия — не новая методика, но если раньше она проводилась в ограниченном списке случаев, то теперь спектр расширяется, и операций, которые можно провести через прокол, становится все больше. Например, раньше лапароскопия в основном применялась в плановой хирургии, а теперь — и в экстренной. Есть еще так называемые симультанные операции: когда нужно за одно вмешательство прооперировать несколько органов. В классической хирургии, чтобы прооперировать какой-либо орган, нужно разрез делать непосредственно над ним. Соответственно, добраться до другого становится сложнее. Можно сделать несколько разрезов, но это травматично. До сих пор чаще всего это сводилось к нескольким операциям (соответственно, с несколькими наркозами, вероятностью осложнений и прочими неприятностями для пациента). Сейчас мы можем произвести разрез в 1 сантиметр, ввести в него камеру и таким образом установить обзор на всю грудную клетку (или на всю брюшную полость). Есть специальные инструменты для работы при таких операциях. Разумеется, требуется специфическое оборудование, и в этом как раз заключается плюс этой больницы, — рассказывает о своей работе Ахат Радикович.

Доктор подчеркивает, что работе хирурга свойственны и волнение, и чувство ответственности. Излишняя самоуверенность губит человека — кстати, это работает не только в медицине, но и, скажем, за рулем автомобиля на дороге. Этой аналогией Ахат Радикович иллюстрирует: в работе врача ответственность присутствует всегда.

Как рассказывает доктор, коллеги на новом месте встретили дружелюбно, организовали комфортные условия для работы. И сейчас с ними по-прежнему так же комфортно работать, признается наш герой.

— Здесь каждый день чему-то учишься. Раньше была совершенно другая медицина: старшие коллеги застали времена, когда на весь район был один специалист. Они видели гораздо больше, чем иной современный молодой профессор. Так что да, я уверен: хирург в районе видит больше, чем даже хирург в РКБ!

«Прооперировать-то несложно — вопрос в том, насколько это необходимо»

Кстати, несмотря на то, что основная работа хирурга — операции, есть место в их труде и консервативным методам лечения. Ахат Радикович объясняет: работа врача в приемном отделении начинается с сортировки. Там определяется, кого нужно оперировать, а кого сначала понаблюдать или лечить консервативно. Есть некоторые болезни, при которых воспаление можно снять медикаментозным путем, и это для пациента лучше.

— Прооперировать-то несложно — вопрос в том, насколько необходимо. Для нас ведь первоочередная задача — помочь пациенту. Сейчас тенденции меняются, много заболеваний поддаются консервативному лечению: это, например, язвенная болезнь, желчекаменная, панкреатиты... Все зависит от стадии. Так что мы привыкли смотреть на все внимательным взглядом и с холодным разумом, — объясняет наш герой.

Отдельного детского хирургического отделения в Чистопольской ЦРБ нет, есть врач — детский хирург. Но поскольку он на работе не круглосуточно, то остальным хирургам доводится порой осматривать и детей. На вопрос, сложно ли справиться с малышами и особенно их родителями, Ахат Радикович отвечает: любой врач — психолог. Этого не написано в его дипломе, но таким быть должно состояние души доктора.

— Так что нам надо уметь успокоить и пациента, и его родителей, и зачастую детей (потому что взрослые дети наших пожилых пациентов порой бывают даже более сложными в общении, чем встревоженные мамы заболевших детей). Ведь, например, если мы говорим о травме, у врача человек оказывается не по своей воле и абсолютно незапланированно. Нам нужно его успокоить, объяснить, донести до него информацию. Думаю, я с этим справляюсь — раз меня до сих пор не уволили, — улыбается доктор.

«Медицина — совершенно не точная наука»

Любой врач пытается объяснить пациенту, что с ним будет: рассказывает о самом заболевании, о возможных методах лечения и о возможных осложнениях. Ведь любая, даже самая рядовая процедура ведет за собой определенный процент осложнений. И как далеко ни уходила бы медицина, от них никуда не деться. Даже внутримышечный укол может вызвать воспалительную реакцию. А что касается хирургии, то Ахат Радикович перечисляет общие хирургические осложнения, которые чаще всего могут омрачить результат операции: кровотечения из ран и нагноения. А бывают специфические осложнения, в зависимости от операции и от самого органа. И все эти опасности доктор перед операцией должен объяснить пациенту — а тот подписывает информированное согласие. Это значит, что он ознакомлен со всеми возможными рисками.

— Случай случаю рознь, медицина — совершенно не точная наука, и у каждого пациента все протекает по-разному — рассуждает доктор. — И пациенты все разные. Мы объясняем, доводим на пальцах, рисуем. Объясняем родственникам. На каждое вмешательство мы берем информированное согласие, пациент должен быть обязательно ознакомлен с тем, что мы будем с ним делать. Так спокойнее и ему, и нам, медикам. Ведь современная медицина идет бок о бок с юриспруденцией. Конечно, часто к работе медика возникают претензии, и чаще от родственников, а не от самих пациентов. Все потому что у них есть какой-то воображаемый лечебный процесс в голове, который они сформировали по рассказам знакомых или по результатам чтения интернета. И этот процесс мы должны выполнить, по их мнению. Но не всегда желания совпадают с реальностью, иногда приходится по объективным причинам искать другие способы, и это не всем нравится. Но мы всегда можем четко аргументировать и доказать правильность своей позиции, ведь мы исходим исключительно из необходимости сделать так, как будет лучше пациенту.

«Первый день на посту и.о. заведующего хирургией показался мне адом»

Пандемия коронавируса пришла через полгода после того, как Зарипов начал работать в Чистопольской ЦРБ. Разумеется, всей больнице, и хирургическому отделению в частности, пришлось перестроить работу.

— Кто-то ушел на больничный, кто-то отправился работать в красной зоне, кто-то — на изоляцию — и нас как-то незаметно осталось три хирурга из девяти на 45-коечное отделение. Я тогда в первый раз остался исполнять обязанности заведующего хирургическим отделением. Конечно, волновался — нужно же было еще и дежурства закрывать. Жизнь тогда превратилась в жизнь на работе — впрочем, для любого хирурга это привычное состояние. В 2020 году наше отделение оказывало только экстренную медпомощь, но даже несмотря на это, первый день на посту и.о. заведующего показался мне адом — было бесконечное количество пациентов, — рассказывает Ахат Радикович.

Спустя пару месяцев молодого хирурга вслед за коллегами отправили работать в красную зону. Он прошел учебу, работал там и в терапии, и в реанимации помощником врача-реаниматолога. С самого начала, с июня 2020 года, было непривычно и нелегко: стояло жаркое лето, врачам было сложно работать в герметично и наглухо закрытом костюме. На нервы действовала и атмосфера неизвестности и общего непонимания: методические рекомендации к тому моменту менялись каждый месяц, если не чаще.

— ВИГ (временный инфекционный госпиталь, — прим. ред.) не был самым страшным местом на свете для нас, но было много непонятного и тревожного, — признается доктор. — Были и разные схемы лечения. В первую волну, когда больных еще было совсем немного, мы действия по каждому пациенту согласовывали с РКИБ и с РКБ по телемедицинской консультации. Первая волна была страшна тем, что она была непонятной для нас. Зато следующие волны были куда как более массивными. Я не большой паникер — относился ко всему спокойно, и сам заболеть не боялся. Все-таки медицина достаточно развита сегодня, — рассказывает доктор.

Поначалу в ВИГе врачи работали посменно, двухнедельными сменами, и потом, прежде чем выйти в «чистую» хирургию на работу, изолировались на две недели. Ведь понимание сути болезни приходило к медикам постепенно. Почти два года медики Чистопольской ЦРБ работали такими волнообразными циклами. Так же работал и Зарипов: то в хирургии, то в красной зоне. А еще периодически его назначали старшим врачом ковидного госпиталя: это медик, который по уровню иерархии стоит между руководителем ВИГа и другими докторами. Старший врач обязан знать все про всех больных, четко отслеживать обстановку в госпитале и держать руку на пульсе — это своеобразный аналог начмеда на отдельно взятом участке.

Ахат Радикович и сейчас периодически дежурит в ВИГе, да и на операции туда приходится выходить — когда в госпиталь попадают пациенты с положительными мазками и хирургической сопутствующей патологией. Но визиты в ковидный госпиталь сейчас называет все-таки своеобразными командировками. Основная его работа — в хирургии.

Ковид принес с собой много изменений, и в том числе — в профессиональный трек нашего героя. Он говорит:

— Во время пандемии обнажились, стали заметны разные стороны личности каждого человека. Где-то проявились светлые моменты, где-то темные. Каждый показал себя с новой стороны. Например, меня после работы в ВИГе руководство направило на переподготовку, получать диплом организатора здравоохранения.

«Правильное структурирование работы приводит к хорошим результатам»

Мы разговариваем с Ахатом Радиковичем не в ординаторской, а в кабинете заместителя главврача по лечебной работе. Дело в том, что он сейчас замещает начмеда, который уехал на учебу. На вопрос о том, нравится ли доктору административная работа, он отвечает:

— Это скорее вопрос к руководству — видимо, какой-то потенциал во мне увидели. Пока я здесь работаю, прошел переподготовку — получил диплом организатора здравоохранения. Этот диплом имеют все руководители в медицине. Меня руководство направило на это обучение спустя восемь месяцев моей работы здесь.

Начмед в больнице решает все вопросы касательно медицинской части. Это и организация взаимодействия отделений между собой, и ежедневный осмотр реанимационных пациентов, и разнообразные организационные моменты. Сейчас, когда Зарипов исполняет эти обязанности, замещая своего коллегу, его день начинается с планерки и принятия дежурства у всех специалистов, которые сменяются утром. Потом идет обход реанимации, где и.о. начмеда инспектирует процесс лечения, вместе с коллегами смотрит, какие необходимо принять меры, кого оставить здесь еще на сутки, а кого уже можно переводить в профильное отделение, чтобы лечить дальше. Начмед собирает информацию о том, кто лежит в больнице, кому и какие нужны обследования. Потом идут планерки с заведующими, планирование операций на день. Нужно решать и текущие оргвопросы: кто-то из сотрудников хочет в отпуск, кто-то уходит на больничный, и надо организовать замещение так, чтобы на лечении пациентов это все не отражалось.

— Если охарактеризовать эту работу общим словом, то это организация лечебного процесса и принятие решений. Ведь правильное структурирование работы приводит к хорошим результатам — выздоровлению и выписке пациентов, — объясняет Ахат Радикович.

Параллельно доктор продолжает оперировать (правда, времени на это в те моменты, когда нужно замещать административные должности, остается меньше, чем обычно). Мы спрашиваем: что нравится больше — решать организационные вопросы в большом кабинете или стоять в операционной? Кем он видит себя через пятнадцать лет? Доктор задумывается.

— Мне нравится все. Иногда хочется поразмыслить над организационными моментами, заняться административной работой. А иногда — уйти в операционную, сосредоточиться на операции и с головой уйти в работу хирурга. Я не люблю сидеть на одном месте, хочу расти и развиваться, поэтому через пятнадцать лет вижу себя нестареющим врачом, который являет собой что-то среднее между оперирующим хирургом и административным работником. А сейчас в административной работе руководство мне доверяет, и что-то у меня получается, наверное — ведь вопросов ко мне пока не возникало. Не могу сказать, что получается абсолютно все — у меня практически нет организационного стажа. Не все сразу. Но если дальше предложат идти по организаторской линии — соглашусь, нет смысла отказываться. Ведь можно работать и развиваться по-разному. Не все хирурги любят бесконечно оперировать, иногда хочется и отвлечься на другой формат работы. Я мечтал развиваться и расти, а здесь попал в комфортные условия с точки зрения профессионального роста, спасибо коллегам и руководству. Так что посмотрим, во что все это выльется.

Размышляя над своим будущим, Ахат Радикович признается: проблем в переездах не видит, поэтому не исключает и переезда в другую клинику, на другую должность — все будет зависеть от того, какие возможности будут перед ним открываться. Ведь доктор хочет развиваться и расти дальше. А еще он уверен — нет нерешаемых задач:

— И я тут не говорю, что это я весь такой молодец, один все вопросы способен решить. Нет, конечно. Просто у меня, как и у каждого, есть коллеги, руководство и учителя, с которыми всегда можно посоветоваться. Могу и в Сети поискать ответы на свои вопросы, и не вижу в этом ничего зазорного.

«Каждый взрослый человек сам ответственен за свое здоровье»

Говоря о своем эмоциональном отношении к пациентам, доктор признается: конечно же, есть и сострадание, и переживания. А иногда бывает, что больные повергают врачей в недоумение:

— Например, до сих пор, уже через два года после начала пандемии, есть те, кто до сих пор не верит в ковид, принципиально не носит маску, а оказываясь в инфекционном госпитале, говорит: «Ерунда ваш ВИГ, вы все придумываете, это у меня обычная простуда». Тут, думаю, комментарии излишни. К таким пациентам мы относимся с состраданием, ведь многие в силу своих убеждений доводят себя до серьезных болезней. Но все мы люди, у всех свои убеждения и мысли. Наша задача — их принимать и лечить.

Ахат Радикович рассказывает о пациентах, которые отказываются надевать маски в приемном отделении, судятся с полицейскими, которые их штрафуют — и разводит руками: дескать, кто я им, чтобы вмешиваться в их мировоззрение? Конечно, врачи ведут просветительскую работу, но каждого переубедить невозможно. Особенно в эпоху, когда любой неспециалист может написать страшилок в интернете, в которые так легко поверить. Конечно, сложности с недопониманием человеком своего состояния бывают не только при коронавирусе, но и с другими болезнями:

— Бывает такое, что люди, заболев, не понимают, что им нужно ложиться в больницу. Моя задача — дать рекомендацию и четко, на пальцах объяснить, какими будут возможные последствия. И если человек, услышав все это, подписал отказ от госпитализации и уехал восвояси — что здесь может сделать врач? Пациент реализовал свое право. Да, порой это в буквальном смысле выливается в право жить или умереть. Если человек отказывается лечиться — я объясняю несколько раз, подробно, четко. Но если он уезжает домой после всех моих усилий — его воля. Я, как доктор, могу только признать за ним это право.

Ахат Радикович признается: конечно, он переживает, когда встречается со смертью пациентов. С развитием медицины количество таких случаев медленно, но верно снижается, и медики сталкиваются со смертью все реже. Однако не все и не всегда зависит от искусства врача, действенности лекарства или оснащенности больницы. Есть случаи, где медицина бессильна.

И здесь доктор предупреждает: часто до критических состояний себя доводят сами же пациенты.

— Например, самая частая наша такая ситуация — когда человек несвоевременно обращается за медицинской помощью. Он ходит день, два, три, у него что-то все это время болит, но он думает, что все само пройдет. А итогом могут стать перитонит, например, или другие осложнения. За такое время усугубляется и общее состояние человека, сопутствующие заболевания входят в состояние декомпенсации. Механизмы, которые работают на сохранение здоровья, перестают работать, и мы получаем осложнения. Знаете, какой у нас в приемном покое поток в субботу? Люди с понедельника по пятницу были на работе, им было некогда идти к врачу. И вот в субботу к обеду они приходят, уже с довольно серьезно запущенным заболеванием. Такое мы видим сплошь и рядом. Поэтому призываем: если чувствуете, что что-то не так — обратитесь, пожалуйста, сразу в поликлинику к своему терапевту, чтобы он там принял взвешенное профессиональное решение и исключил серьезные риски! — произносит прочувствованную тираду Ахат Радикович.

Доктор подытоживает: важно понимать, что каждый взрослый человек сам ответственен за свое здоровье, и кроме него, никто не будет его беречь.

«Ковид расставил многое по своим местам»

Несколько раз в течение нашей беседы доктор обращает внимание на то, как тесно сегодня сплетены медицина и юриспруденция. Все потому, что правовая защита в равной степени нужна пациентам и докторам. Ахат Радикович улыбается: юридически подкованные пациенты сегодня порой знают номера телефонов таких инстанций, о которых даже врачи могут впервые слышать и понятия не иметь, что такие службы вообще в природе существуют. Качает головой: да, есть некоторая доля неуважения людей к медикам. И особенно это замечают старшие коллеги, которые застали времена, когда перед доктором на улице снимали шляпу.

— Но ковид, как я заметил, все-таки в какой-то степени вернул часть того уважения, — рассуждает доктор. — Не знаю, надолго ли этого хватит, но это пока заметно. Ковид расставил многое по своим местам: мы видим возвращение человеческих ценностей в сознание общества, отношение к жизни у людей серьезно меняется. Мне бы, конечно, хотелось соизмеримого уважения от людей с тем, каким трудом мы занимаемся. Конечно, любая работа должна быть сделана качественно. Но все-таки мы ведь жизни спасаем людям. Работаем во благо их здоровья!

Доктор признается: свою работу любит за то, что видит зримый, ощутимый результат. Пациент приходит к нему в плохом состоянии — а уходит с улыбкой, с уверенностью, что ему помогли. И именно ради этих моментов наш герой и собирается работать дальше, добиваться успехов, реализовывать свои амбиции. Ради этих моментов он даже не против, чтобы в будущем по медицинской стезе пошла и его дочка, которой сейчас всего три года. Но Ахат Радикович уверен: врачом можно стать, только если действительно этого искренне и уверенно хочешь. Нельзя отправлять детей в медицинский вуз из-под палки, настоящий доктор — это призвание, как пафосно это ни звучало бы.

И, кажется, сам он это призвание в себе нашел.